- Да, сэр? - голос хриплый со сна, чужой, по ощущениям - как будто в горле застрял скомканный кусок бумаги. Адам слепо шарит по тумбочке в поисках стакана с водой, натыкается на очки и на автомате надевает их. - Да, конечно. Я скоро буду. Может быть, мне...

Но звонок уже прервался, и Адам, убрав телефон от уха, несколько секунд бездумно смотрит на яркий экран, пытаясь собрать обрывки сознания воедино. Голос Дэмиана все еще звучит в ушах. Что нужно - разумеется, не сказал, как всегда, впрочем, он банкрот по части объяснений - пора бы привыкнуть. Интонации нечитаемые: ему могло не хватить льда для виски или же его кабинет обложили федералы с автоматами - попробуй разбери.

Адам проводит ладонью по лицу, стирая остатки сна, и рывком садится на постели. Взгляд скользит по бледно-красным цифрам на электронных часах - 2:59. Лег пораньше, твою мать. Он бегло цепляется за тот факт, что не злится - вот вообще. И совсем старается не думать о том, что рад этому звонку. Не то чтобы он на что-то рассчитывал - с расчетами у него вообще как-то не клеится, надо было идти в гуманитарный. Просто то, что его босс, думая, кому позвонить посреди ночи, выбирает именно его - это так, мысль интересная. Приятная мысль. Он с ней разберется позже.

- И что, ты действительно поедешь?

Макс на самом деле классный парень. Самый лучший, если быть честным. Самый добрый, заботливый и понимающий. Большую часть времени. Но иногда, в исключительных случаях, он умеет говорить таким тоном, что Адам чувствует себя полным дерьмом. Сегодня именно такой случай. "Ты действительно поедешь?". Адам морщится и прикрывает глаза. "Ты действительно позволишь ему так с собой обращаться?", "Ты действительно дашь ему вытереть об тебя ноги?", "Ты действительно такая тряпка, Адам?". Миллстоун с нажимом трет виски, как будто это волшебная лампа и сейчас джинн принесет ему правильный ответ. Которого, блять, не существует. По сути, можно бы вообще не отвечать - вопрос риторический, они оба прекрасно знают, что Адам собирается сделать. И промолчать, наверное, даже лучше, потому что у Макса на вооружении тысяча и одна фразочка из серии "Твой босс без тебя жопу почесать не может". А у Адама, как обычно, беда с обороной.

- Я ненадолго, - врет уже по привычке, ждет привычных же комментариев, но Макс молчит, и это так себе признак. Чувство вины уже здесь - привет, давно не виделись, и Адам засовывает его подальше - еще один камень в его колодец. Он разгребет все эти внутренние завалы позже, сейчас ему надо ехать - Дэмиан ждет.

Адам все-таки выпивает воду залпом, влезает в джинсы, потому что брюки сейчас гладить некогда, натягивает первую попавшуюся футболку - белая, "Just Do It" по центру - Макс подарил, все пытался приобщить его к спорту. Блять, Макс, да нахуя же ты такой идеальный. Адам разворачивается рывком почти у двери, возвращается, целует Макса в голое плечо. Ему очень хочется, чтобы он понял, чтобы не переживал, чтобы просто уснул сейчас спокойно и не рвал себя - и его заодно - на части. Но Макс не реагирует, и это куда красноречивей слов. Утро им предстоит не из приятных.

Адам заводит свой форд, и вибрация автомобиля растекается по венам - лучше любого энергетика. Ночь бьет по глазам, холодный воздух заполняет легкие, и на мгновение ему кажется, что этот мир прекрасен - даже для него, коротышки Адама Миллстоуна. Почему бы и нет. Он улыбается своим мыслям и вжимает газ в пол.

До офиса - десять минут езды на высокой скорости, и сейчас он не боится штрафов. Останавливается только раз - у кофейни, почти на автомате. За пять лет с Дэмианом Рэдгрэйвом у него выработалась масса рефлексов, и он - как хорошо отлаженный механизм, который не дает сбоев. Адам на секунду хватается за безвкусную мысль, что именно так Дэмиан его и воспринимает - как тостер на своей кухне, только более функциональный. Но тут же отбрасывает ее, как грязный камешек у дороги. На кой черт сейчас она ему сдалась.

Адам заруливает на подземную парковку ровно через семнадцать минут после звонка Дэмиана. Сразу видит его машину - еще один рефлекс, срабатывает в любое время и в любом месте. Что неожиданно - видит и самого Дэмиана, и на секунду пальцы чуть сильнее впиваются в руль. Но тут же расслабляются, хотя Адаму все равно кажется, что по ним бежит электричество. Потому что когда Дэмиан Рэдгрэйв стоит вот так ночью посреди пустой парковки и ждет его - это против всех правил. Впрочем, когда он играл по правилам.

Адам не доезжает до Дэмиана. Даже сейчас, когда парковка пуста, ему и в голову не приходит оставить машину на одном из мест, предназначенных для начальства. Он тормозит метрах в десяти, не забывает про высокий стаканчик с кофе (местечко не из популярных, но кофе варят, как боги, - единственный, который устраивает Дэмиана) и идет к своему боссу. Он понятия не имеет, что на уме у Дэмиана - лицо, как всегда, нечитаемое, хотя Адаму мимоходом кажется, что он улавливает какие-то нотки раздрая. Раз ждет на парковке, значит, куда-то поедут. И, наверное, выпил, раз не поехал сам. А может, ему просто хотелось, чтобы Адам составил ему компанию? Он даже улыбается этой своей мысли. Не потому что хорошая, а потому что смешная. И внезапно делается немного грустно оттого, что даже ему самому смешна эта мысль. Но к черту, к черту. Он не за этим здесь.

- Мистер Рэдгрэйв, - он привычно улыбается, и ему странно, что Дэмиан молчит: раз уж вызвал ночью, значит, наверное, есть, что сказать. Он подходит ближе, ставит стаканчик с кофе на капот и вдруг замирает. За машиной своего босса он видит чью-то ногу. Ногу в туфле от Джимми Чу.

Улыбка сползает с его лица, как стертая косметика, он смотрит вопросительно на Рэдгрэйва, не получает ответа и медленно обходит машину. А в следующую секунду ему словно дают удар под дых, и он отступает на два шага, с трудом удержавшись от того, чтобы не зажать ладонью рот, как актрисы в дешевых драмах. Пальцы начинают мелко подрагивать, но он этого не чувствует, он просто смотрит, как завороженный, на мужчину у своих ног. Мужчина в омерзительно-коричневом пиджаке и ослепительно-белой рубашке. И с огромным пятном крови на животе.

Блять.

Адам шумно втягивает воздух, стараясь досчитать до десяти - неплохой метод, если верить психологам.

Ебаный блять пиздец.

Не помогает. Вдох, выдох, собраться с мыслями, ну же.

Он смотрит на Дэмиана - не в глаза, он уже понял, что читать мысли - не его конек. Просто смотрит, скользит внимательно взглядом - все ли с ним в порядке, цел ли, вдруг ранен. Но вроде нет, с этого - как с гуся вода, и слава богу. В голове немного проясняется от первого шока, и Адам снова смотрит на мужчину у своих ног. Теперь он понимает, кто это - Стивен Фоули, совладелец "Глобал компани", та еще ушлая сволота, уже три дня ошивается здесь. Помнится, Адам еще утром сказал, что его можно убить только за то, что он посмел надеть этот говнопиджак с галстуком от Армани, но он же не буквально. Блять.

Это все, что сейчас крутится у него в голове. Так себе карусель, если честно, не стошнило бы.

Адам присаживается на корточки, рука дрожит так, что пиздец, брезгует несколько секунд, а потом все таки прижимает пальцы к его шее. Ждет, ждет, пытается сместить руку, потому что он же блять не доктор, он такое только в сериалах видел. Но сколько ни двигай - пульса нет, и что-то ему подсказывает, что проблема тут не в его врачебных навыках.

Что же вы натворили, майн фюрер?..

Адам поднимается рывком, смотрит, как примагниченный, на тело Стивена Фоули у своих ног и чувствует, как его трясет. И это никак не связано с холодом. Ему дико хочется помыть руки с мылом, и он, даже не осознавая, трет и трет одну о другую, как помешанный.

Да что же это, блять, творится.

- Что случилось? Сэр.

Голос на пустой парковке громкий до неприличия, Адам вздрагивает и как будто слышит себя со стороны. Знакомый ему еще с детства способ обороны: представить, что все это происходит не с тобой, что это всего лишь фильм, а ты - актер, который после "Стоп! Снято" выдохнет и выпьет колы. Лучше бы он оставался в кровати с Максом... Но что самое паршивое: даже если бы он знал, для чего его вызвал Рэдгрэйв, он бы не остался.

[indent] Память – удивительная структура, похожая на жилой дом с множеством различных комнат, потайных ходов и тупиков. У кого-то она выглядит как огромный особняк с резными колоннами, светлыми комнатами и книгами, красиво и четко расставленными по алфавиту. Некоторым людям вполне достаточно маленького коттеджа, увешанного живописными картинами, потрепанными от времени. Если вы спросите меня, на что похожа моя память, то услышите описание большой комнаты, две стены которой занимает шкаф с маленькими ящичками, как на старых маггловских почтах. Здесь всегда тепло, потому что горит камин, в котором играют маленькие саламандры, а над ним весят семейные колдографии. Вот я сажусь на свою первую метлу. Вот Маркус катает маленького Чарли на плечах, бегая по лужайке. Папа в выходном костюме, одетом впервые за последние пять лет. Друзья, поздравляющие меня с днём рождения приветственным тортом в лицо. Эти снимки цветные и веселые, готовые в любой момент завлечь смотрящего своей непосредственностью.  Хочется наблюдать за ними вечно, но иногда приходится отворачиваться и тонкими пальчиками гладить деревянную поверхность большого дубового шкафа. Где-то здесь лежит черная атласная лента, которой повязали на похоронах снимок матери. Маленькие черные туфельки с расплавившейся подошвой мирно хранятся в одном из нижних ярусов.  В верхнем правом углу находится ящик с очками бабушки Агаты, снятыми мной спустя десять минут после её последнего вздоха.  Здесь лежат страхи и потери, некоторые из которых уже забылись, а другие все еще сцарапывают заросшую корку со старых ран. Я редко заглядываю в эти ящики, предпочитая любоваться светлой частью комнаты, любимыми моментами моей жизни. Очень много воспоминаний связано с квиддичем: первая метла, первая игра, первая победа. Вторая, третья… Каждая важна. Размышления об этом почти полностью поглотили мысли во время тренировки, делая меня еще более рассеянной, чем обычно. В прочем, почти все игроки команды Гриффиндора пребывали в не лучшем расположении духа: кто-то из-за проблем с учебой, а кто-то (читайте – Поттер) просто потому что не выспался, так что мы решили закончить сегодня пораньше.
[indent] Не смотря на тот факт, что на дворе уже стоял конец января, на квиддичном поле было относительно тепло. Я всегда думала, что в этом виноваты какие-то чары, способные помогать нам тренироваться и в зимний период, но никогда не интересовалась этой темой подробнее. Снег, кстати, на удивление не падал на траву на поле, хотя все трибуны были покрыты тонким слоем инея.
[indent] – Кажется, им настал конец, - сказала я своему другу Айдану, снимая с ног потертые кеды, используемые для тренировок, – Предлагаю похоронить их и почтить минутой молчания.
[indent] Прохудившаяся пара отправилась в мешок, сопровождаемая моим томным вздыханием и театральным утиранием несуществующих слез.
[indent] – Ты с ума сошла?– поднял брови Айдан, глядя на мои босые ноги, – Январь же!
[indent] Стоять босиком на траве было некомфортно, но уж лучше, чем в вонючих разваливающихся на части кедах. Где-то под трибунами стояли зимние ботинки, аккуратно запрятанные мной перед тренировкой, но вот их точное местоположение ваша покорная слуга, естественно, забыла.
[indent] –Ой, да ладно, тут снега нет, - три секунды мне понадобилось, чтобы выбрать закатить глаза или показать язык и остановившись на последнем, я направилась на поиски своей обуви. Разумеется, весь мой героизм был напускным, без сапог зимой некомфортно и даже очень, тем более что трава на поле была больше похожа на маленькие заледеневшие иголочки. Айдан последовал за мной, рассказывая про последнюю игру «Кенмарских коршунов». Кири я знала с первого курса, мы хорошо общались и ко всему прочему болели за одну и ту же команду.
[indent] Пропажу удалось найти почти сразу, так что почистив рукавом свитера трибуну от снега, я уселась на деревянную скамейку и принялась надевать обувь на свои маленькие замерзшие ноги. И кто меня просил проявлять тут своё великое я-всё-могу-ивсё-мне-ни-по-чем? Никто. А удержаться я всё равно не сумела. Ну дура же. Айдан в это время надевал свою мантию и пытался вытряхнуть от снега мою.
[indent] – Говорят, Таркнесс хочет пробоваться ловцом к Коршунам, - сообщил Кири, вызвав у меня взрыв смеха. Ну серьезно, этот гриффиндорец даже пять минут ровно на метле удержаться не может, а всё туда же! Айдан продолжил делиться спортивными сплетнями, пока в один момент его голос внезапно не стал чересчур серьезным, – Макдональд, тут к тебе Маркиз де Сад. И чего он к тебе прицепился?
[indent] – Понятия не имею, - ответила я, всё еще мучаясь с замерзшими шнурками, – Может его девочки в песочнице были, а он теперь на мне свою злость вымещает.
[indent] – Тренировка разве не закончилась? Твои ребята уже ушли, - прозвучал знакомый голос где-то у меня над головой, но поднимать глаза, чтобы увидеть его обладателя, не очень то и хотелось. Избегать Мальсибера последнее время становилось всё сложнее. Приходилось идти обходными коридорами, чтобы вдруг не наткнуться на него и его компанию за очередным углом. Раньше я никогда не пряталась, но последние изменения в поведении Доминика заставляли чувство самосохранения работать на полную катушку. Они явно что-то замышляют. А этот «подарок», который мне передали недавно от одного из них. Подумать только, подарок! Что там? Бомба? Стадо скорпионов? Носки Филча? Открыть его не позволило даже моё искушенное любопытство, так что маленькая коробочка отправилась прямиком в верхнюю полку прикроватного ящика до более смелых времен. Попытки Мальсибера вести себя так, словно мы хорошие знакомые, немного пугали. Мы не были друзьями. Мы не были знакомыми. Мы вообще ни кем не были. Не знаю, что они задумали, но мне это не нравится. Может быть, они наивно полагают, что я обо всём забыла, но это не так. Их «подарки» еще долго будут храниться в дубовом шкафу моих воспоминаний.
[indent] Я помню, как на первом курсе они разогрели пол коридора до такой температуры, что подошва на моих новеньких черных туфельках расплавилась. Я прыгала с одного места на другое, снова и снова обжигая ступни, бегущие по раскаленным камням, а от стен отражался их громких удушливый хохот, словно преследующий меня до гостиной. Целую неделю мне тогда пришлось мазать ножки какой-то противной жижей, отправленной бабушкой от ожогов и царапин, и заматывать ступни заживляющими бинтами. В Больничное крыло, я, конечно же, не пошла. Макдональды не жалуются. Зато спустя неделю почти все учебники этой троицы загрызли маленькие крысы. Очень жаль! И как так получилось?
[indent] Но лучше всего я помнила третий курс. Ученикам нельзя было подниматься в Астрономическую башню без преподавателя, но моё любопытство вновь сыграло весьма злую шутку. Потому что они тоже были там. И они меня заметили.

***

[indent] – Кто это у нас тут? – противный голос Эйвери раздался прямо у меня за спиной. Я попыталась сделать пару шагов вправо, но костлявая сильная рука схватила меня за запястье,– Тебе мама не говорила, что подслушивать не хорошо? Доминик, кажется у тебя будет возможность доказать свои слова на деле, смотри какую подопытную мышку я для тебя нашёл.
[indent] Мне нужно было уже тогда испугаться. Мне нужно было бежать без оглядки, но уж лучше я сама выколю себе палочкой глаз, чем покажу этим кретинам, что считаю их хоть немного устрашающими. Жуткими, да. Может быть, даже противными. Но страшными? Да бабушкины гуси и то страшнее этой троицы. Серьезно. Адские птицы, честное слово.
[indent]Потом Мальсибер что-то прошептал и попросил меня подойти к окну. И я пошла. Не хотела, но пошла. Ноги сами поволокли моё тело к окну. Шаг. Второй. Затем еще один, и еще. Я уже касалась края большим пальцем. Если я сделаю еще один шаг, то упаду. Громких смех Эйвери и Мальсибера, раздающийся откуда-то сзади, заставлял слезы катиться ручьем по моим щеками. Еще никогда в жизни я не чувствовала, что может быть настолько страшно.
[indent] – Ладно, пусть идёт, - сквозь хохот сказал кто-то из ребят, которым эта забава явно нравилась. Контроль над телом вновь вернулся ко мне. Я буквально налетела на Эйвери, стоящего ближе всех и с размаху ударила его кулаком в глаз. Глупо, согласна, но переполняющая меня злость и обида искали цель. Резко развернувшись, я убежала в гостиную, где наконец смогла перевести дух. Никто посторонний не знал про эту историю, все вели себя так, словно ничего не было. Мы никогда это не обсуждали. Но я её помнила. Я помнила всё.

***
[indent] После громкого заявления Мальсибера, Айдан встал и закрыл меня спиной. Это было мило. Честно. Но я не особо любила, когда кто-то пытался решить мои проблемы за меня, гордость всё таки. В голове я должна была в этот момент красиво встать, со смелым взглядом попросить уйти друга, а потом... А потом отлупить метлой этого паршивого Мальсибера к чертовой матери! Пусть уже оставит меня в покое, ну сколько можно? Но, увы, по счастливому (не очень) стечению обстоятельств я зацепилась за свой же развязанный шнурок и в попытке встать рухнула на ступень ниже. Прекрасно. Замечательно. Королева грации Макдональд. Айдан помог мне подняться, но вот от его любезного отряхивания моей мантии от снега все же пришлось отказаться. Еще не хватало выставить себя ребенком перед Мальсибером.
[indent] – Кири, какой-то ветер сегодня шумный, не находишь? - сказала я, уделяя все своё внимание отряхиванию мантии.
[indent] Ошибаешься, Доминик. Смотри-ка. Игнорировать тебя очень просто при любых обстоятельствах.